Интернат для брошенных мужчин - Страница 3

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Тимка Гаряев тоже был в некотором роде достопримечательностью Большого Шишима. Нет, хулиганов и разгильдяев здесь всегда хватало, но Тимка был особенный – изобретательно-пакостливый и уже давно совершенно неуправляемый. Людмила Петровна, любившая литературные аналогии, удивлялась иронии судьбы, по воле которой мальчишка, бывший в десять раз подлее и хитрее небезызвестного хулигана Мишки Квакина, являлся к тому же тезкой и почти однофамильцем суперположительного Тимура. Была у этого Тимура, как водится, и своя команда, потому что пакостить всегда удобнее компанией, а не в одиночестве. И односельчане избегали конфликтовать с Тимкой и его дружками. Все готовились вздохнуть с облегчением, когда он окончит девятый класс и уедет в райцентр, в ПТУ, а потом, глядишь, в армию. Там ему мозги и вправят.

И вот по залитому солнцем школьному коридору навстречу Людмиле Петровна шла Анфиса Романовна, чуть шаркая, обутая в растоптанные парусиновые тапки («А ведь еще недавно только туфельки носила», – вдруг с сочувствием подумала Людмила Петровна), а за ней Тимур со товарищи. Англичанка улыбалась рассеянно, парни за ее спиной давились от хохота. Когда все поравнялись с Людмилой Петровной, она увидела, что идущий впереди компании Тимур что-то снимает на свой сотовый телефон. Она, помнится, поздоровалась со всеми, и ей даже ответили нестройно, но весело.

На спине у Анфисы Романовны зажимом для бумаг был прикреплен листок бумаги, на котором было жирно выведено маркером: «Хочу мужика!» – и наспех накорябан похабный рисунок.

– Тимур… Ребята… Да вы что?! – пробормотала Людмила Петровна.

– Мы кино снимаем! – по-прежнему лучезарно улыбаясь, сообщил Тимка. – Пашка в Сеть выложит, он умеет.

Он смотрел на Людмилу Петровну наглыми, смеющимися глазами, свысока, потому что к шестнадцати годам вымахал на две головы выше Людмилы Петровны.

– Тимур… Как же… – еще больше растерялась от его улыбки Людмила Петровна.

– А что? Прикольно, – еще шире улыбнулся парень, явно наслаждаясь полной растерянностью училки литературы, и, отвернувшись от уходящей Анфисы Романовны, стал снимать ее растерянное, покрывшееся красными пятнами лицо.

– Тимур, отдай немедленно телефон. Вечером придет мать – я ей верну. Или пусть отец заедет, – приказала Людмила Петровна.

Веселая компания притихла, ждала продолжения: кто кого?

– Очень им надо за вами бегать! Отец пошлет вас на х… И мать тоже, – доброжелательно произнес парень, продолжая снимать. И поскольку Людмила Петровна стояла между ним и Анфисой Романовной, он небрежно отодвинул ее плечом. Парни загоготали и двинулись следом.

У Людмилы Петровны потемнело в глазах. И, почти не осознавая, что делает, она шагнула вслед за Тимуром, схватила его за плечо, развернула к себе и ударила по лицу. Людмила Петровна, как и большинство коренных жительниц села, с детства привыкших к физической работе, была женщиной крепкой, и удар получился сильным. Тимур отшатнулся, выпустил из рук телефон, и тот шлепнулся на пол, разлетевшись на две части. Гогочущая компания примолкла, испуганно переводя взгляд то на ошарашенного Тимку, то на красную как рак литераторшу. Анфиса Романовна уже зашла в кабинет директора, похоже, так и не заметив, что происходило за ее спиной.

Что происходило потом, Людмила Петровна помнила плохо. Ей рассказали, что Тимур, придя в себя, бросился на нее с кулаками, матерясь и вытирая кровь с разбитой губы. Его оттащили одноклассники. На шум из учительской в коридор выбежали коллеги, собрались ученики. Людмилу Петровну увели в класс, усадили, дали воды. Она только бормотала: «Да как же это… Да как же…» Пятый урок был сорван.

Позднее Людмила Петровна даже против своей воли не раз и не два прокручивала в голове эту сцену: залитый солнцем школьный коридор, улыбающаяся своим мыслям Анфиса Романовна, нагло ухмыляющийся Тимур. Думала про «соломку», про «если бы знать». И понимала: повторись все – она опять дала бы Тимуру пощечину, нарушив педагогические нормы. Потому что по-человечески она поступила правильно. Такое вот противоречие.

О деталях происшествия Людмила Петровна честно старалась не вспоминать. Но и забыть никак не могла, потому что голова не компьютер, ненужные воспоминания не выделишь и Delete не нажмешь. Они всплывают против воли, заставляя заново переживать то, что пережить, кажется, невозможно. И сводят с ума. Шестой урок она как-то провела, хотя руки тряслись и Чехова она назвала Антоном Петровичем, чего, впрочем, заинтересованно рассматривавший ее класс не заметил.

Сразу после шестого урока к ней зашла директриса Зинаида Васильевна – губы поджаты (сердится), глаза круглые (боится). Надо сказать, что особой симпатии они друг к другу не испытывали. Слишком часто Людмила Петровна на педсоветах высказывала свое мнение, которое расходилось с мнением руководства. И это директриса еще могла бы ей великодушно простить, потому что в итоге все выходило так, как и было задумано, и вредная литераторша Мумрикова коренным образом повлиять ни на что не могла. Но числила за ней директриса грех куда менее простительный, особенно в женском коллективе: Людмила Петровна, по ее мнению, зарабатывала себе дешевую популярность, не жалея ни сил, ни времени. Лучше бы огородом занялась, злилась порой директриса. А то вон они с матерью и телку продали, и парня в армию проводили, теперь станет в школе дневать и ночевать.

Популярность и самореклама заключались в том, что Людмила Петровна, сама еще со школьной скамьи пописывающая стишки, не ограничилась сочинением поздравлений к дням рождения коллег, а организовала, видите ли, поэтический кружок «Зеленая лампа». Денег за внеклассную работу не просила. И даже лампу за свои деньги где-то раздобыла. Зеленую, конечно же. Ну ладно, собирались, читали стихи, свои и чужие, и даже сборник издали. Она же, директриса, тоже не без понятия, признает, что внеклассную работу надо вести и лишний кружок по интересам школе только в плюс. Но в прошлом году, весной, в школу приехало областное телевидение аж из самого Горноуральска и сняло про «Зеленую лампу» репортаж. К ней, директрисе, девчонка-журналист даже не заглянула, хотя Зинаида Васильевна и готовилась рассказать ей о том, какая замечательная школа в Большом Шишиме, со своими традициями и достижениями. Ладно, черт с ней, с девчонкой, не умеют работать – не надо. Но Мумрикова, зараза, про нее, директора, тоже не сказала ни слова, будто вся школа на ней и ее «Зеленой лампе» начинается и заканчивается.